четвер, 27 вересня 2012 р.
середа, 26 вересня 2012 р.
понеділок, 24 вересня 2012 р.
Бібліотеки спалили, бо в них були українські книжки
фото: blog.i.ua
Німецький вчений, засновник історичного розуміння мистецтва Йоган Ґотфрід Гердер у далекому 18 ст. пророкував українському народові та його мові велике прийдешнє, вбачаючи в Україні майбутню Елладу. Саме він увів до наукового обігу поняття приналежності. Люди, щоб нормально розвиватися, мають не лише їсти та пити, але й належати до якоїсь спільноти. А об'єднуючою основою такої спільноти була і є мова. Тому завойовники, колонізатори завжди прагнули знищити основу будь-якого народу - його мову, історію, культуру.
Як бачимо з подальшрї історії, боротьба з друкованим словом стала одним із напрямків боротьби з мовою українського народу.
Для царської Росії недостатньо було заборони на імена і твори письменників, мислителів, істориків України. Її опричники діяли взагалі варварськими методами. Брали і палили бібліотеки.
Першою згоріла унікальна книгозбірня Києво-Печерської Лаври ще за Петра І. Вночі з 21 на 22 квітня 1718 року православні монахи - царські агенти - підпалили приміщення Лаври, де була її бібліотека та архів з унікальними документами та книгами з історичного минулого України.
За Катерини ІІ у 1780 році згоріла бібліотека Києво-Могилянської академії. Пізніше палили в основному книги. Зокрема, за вказівкою куратора Київської округи князя Ширинського-Шихматова спалили 500 книг із байками Леоніда Глібова.
Через неповні 2 століття спалення бібліотек відновили - вже у радянські часи. Найбільшу бібліотечну пожежу влаштували в 1964 році в Києві у відділі україністики бібліотеки АН УРСР. Тоді агент КДБ розклав між стелажами фосфор, що й призвело до знищення унікальних книг та періодичних видань.
Пізніше комуністи влаштовують пожежі у музеї "Софія Київська", Видубецькому монастирі та музеї українського мистецтва у Львові.
Джерело: <a href="http://gazeta.ua/articles/istoriya-movi/_biblioteki-spalili-bo-v-nih-buli-ukrajinski-knizhki/456527">Gazeta.ua</a>
пʼятниця, 21 вересня 2012 р.
РОЗСТРІЛЯНИЙ З’ЇЗД КОБЗАРІВ
► На початку грудня 1934-35 року в Харківському оперному театрі відбувся З’їзд народних співців Радянської України. Основним завданням З’їзду було питання активного залучення народних співців до соціалістичного будівництва, відходу від виконавських традицій і визначення нових ідеологічних приорітетів. Ухваливши відповідні резолюції, незрячих співців під приводом поїз
дки на З’їзд народних співців народів Союзу Радянських Соціалістичних Республік, що мав відбутися у Москві, повантажили до ешелону і підвезли до околиць ст. Козача Лопань.
► Пізно увечері кобзарів і лірників вивели з вагонів до лісосмуги, де були заздалегідь вириті траншеї. Вишикувавши незрячих кобзарів і їхніх малолітніх поводарів в одну шеренгу загін особливого відділу НКВС УСРР розпочав розстріл… Коли все було закінчено, тіла розстріляних закидали вапном і присипали землею. Музичні інструменти спалили поряд…
► У грудні 1933 р. на пленумі Всеукраїнського комітету спілки працівників мистецтв комуністична верхівка назвала українські народні музичні інструменти кобзу і бандуру "класово-ворожими". З цього пленуму розпочалося "узаконене" викорінення не просто музичних інструментів, а передусім самого явища кобзарства. Якщо бути точнішими, то заклик оголосити кобзу та бандуру "класово ворожими" прозвучав з вуст сумнозвісного Андрія Хвилі, причетного до репресій десятків видатних діячів культури України. До речі, саме він був автором першої переробки українського правопису в напрямі до зближення української мови з російською. Андрій Хвиля тоді сказав, що ці музичні інструменти, орієнтують "музичний фронт" на "часи гетьманів" та "козацької романтики". Саме це, вочевидь, і було найшкідливішим.
► Така постанова з’явилася на світ білий далеко не тому, що комуністи хотіли все робити законно. Ще з перших своїх днів на Великій Україні влада "робітників і селян" влаштовувала справжні лови на сліпих і немічних кобзарів. Їх розстрілювали на місці, без слідства та суду. 1918 року було замордовано лірника Йосипа. 1919 року в Катеринодарі загинули від рук більшовиків кобзарі Іван Литвиненко, Андрій Слідюк, Федір Діброва. 1920 – Антін Митяй, Свирид Сотниченко, Петро Скидан. Сотні народних співців загинули від червонокозацьких шабель та червоноармійських куль. Але їх було надто багато та й народ ними опікувався, тож таким примітивним способом – звичайним відстрілом радянська влада з лірниками раду дати не могла. ЦК ВКП(б) змінює тактику – одна за одною з’являються аж чотири постанови: "Про заборону жебрацтва", "Про обов’язкову реєстрацію музичних інструментів у відділах міліції та НКВС", "Про затвердження репертуару в установах НКО" (народного комісаріату освіти), "Положення про індивідуальну та колективну музико-виконавчу діяльність". Після цих постанов кобзарів не розстрілювали на місці, як раніше, – їх ув’язнювали без їжі і води, а їхні інструменти як "класово ворожі" – знищували.
► Водночас до боротьби проти кобзарів долучилася вірна радянська преса, заряснівши заголовками: "Проти кобзи – радіо Дніпрельстану!", "Пильніше контролюйте кобзарів!", "Кобза – музична соха!", "Кудесниця-гармошка стає і певною мірою вже стала справжнім засобом виховання мас!". Друкують лише "викривальні" матеріали про кобзарів. Наприклад, таке: "Сумнівні бандуристи… під виглядом народної творчості протягають старий націоналістичний мотлох" чи "…треба вжити якнайрішучіших заходів щодо викорінення кобзарського націоналізму". А тим часом музичні фабрики влада зобов’язала навіть не сотнями, а мільйонами виготовляти "кудєсніци-гармошки", "кудєсніки-баяни" і "кудєсніци-балалайки". До цькування кобзарів підключають і українських радянських письменників – Юрій Смолич писав: "Кобза заховує в собі повну небезпеку, бо надто міцно зв’язана з націоналістичними елементами української культури, з романтикою козацькою й Січі Запорозької. Це минуле кобзарі намагалися неодмінно воскресити. На кобзу тисне середньовічний хлам жупана й шароварів".
► Така культурна політика більшовиків не була нічим новим для України. Це було продовження імперської антиукраїнської політики, основним структурним елементом якої було табуювання – заборона і знищення всього того, чого на думку імперії не було і бути не могло. Радянська імперія лише вдосконалила способи боротьби з різними "класово ворожими елементами". І 1933 року водночас з фізичним винищенням українців голодомором, совіти окремо взялися до винищення носіїв народної пам’яті, які співали про визвольні змагання українців, про шляхетних національних героїв, про їхні благородні вчинки. Своїми думами і піснями кобзарі берегли національну свідомість, увесь час нагадували українцям, хто вони, чиїх батьків діти. Вони також берегли національну поетичну та музичну самобутність, вишукану творчу спадщину багатьох поколінь.
► Австралійський бандурист Віктор Мішалов, дослідник українського кобзарства, доклав багато зусиль до вивчення українського кобзарства і, зокрема, до вивчення знищення цього самобутнього явища. В одній зі своїх праць він пише: "В 30-х роках почалося якесь гоніння на кобзарів та лірників, їх нікуди не пускали, ніде не давали їм виступати. Про це є безліч свідчень, крім того, ці факти добре описав Гнат Хоткевич."
► Але вінцем переслідування і цькування кобзарів став "покритий мороком таємничності і моторошної легендарності" так званий кобзарський з’їзд, що, за багатьма свідченнями, відбувся взимку 1934–1935 р. у Харкові. І в радянській пресі, і в архівах колишнього НКВС-КДБ марно шукати про цей з’їзд бодай побіжної згадки. Адже сліди своїх злочинів енкаведисти-кадебісти замітати вміли. Є свідчення, що 1941-го харківській архів було спалено, а пізніше – 1960 року, за таємним наказом тогочасного голови КДБ СРСР Шелепіна, було знищено все, що могло б скомпрометувати органи. І все ж правда про цей з'їзд доходить до нас з уст сучасників чи випадкових свідків, бо такі злочини не можуть безслідно канути в безодню забуття. Відомо, що для реєстрації кобзарів було створено етнографічну комісію Академії наук УРСР. З'їзд кобзарів і лірників пов'язали з Республіканською олімпіадою міста й села (грудень 1934-го). Органам ДПУ і міліції на місцях було наказано забезпечити явку народних співців до тодішньої столиці України – Харкова.
► Відомий композитор Дмитро Шостакович у книзі "Заповіт: спогади Шостаковича" згадує: "У середині 30-х років було проголошено Перший Всеукраїнський конгрес лірників та бандуристів, і всі народні співці змушені були разом зібратися і дискутувати своє майбутнє… Вони приїхали з усієї України, із маленьких забутих сіл. Було кілька сот їх присутніми – живий музей, жива історія України, всі її пісні, її музика, її поезія. І ось… майже всі ці жалібні співці були вбиті". Одні пишуть, що на цей з'їзд енкаведисти зігнали понад 200 кобзарів, інші називають ще приголомшливішу цифру – 1234. Знаємо також, що тільки на Київщині на початку ХХ століття було близько 240 кобзарів і лірників – до початку Другої світової війни в Україні не залишилося нікого.
► До цькування кобзарів підключають і українських письменників. Так, Юрій Смолич писав: «Кобза заховує в собі повну небезпеку, бо надто міцно зв’язана з націоналістичними елементами української культури, з романтикою козацькою й Січі Запорозької. Це минуле кобзарі намагалися неодмінно воскресити. На кобзу тисне середньовічний хлам жупана й шароварів». Микола Хвильовий закликав покласти край «закобзаренню України», «вибивати колом закобзарену психіку народу». Та всіх перевершив, либонь, Микола Бажан своєю поемою «Сліпці», в якій називає кобзарів «скигліями», «смердючими недоносками», а основу їхнього репертуару – наш тисячолітній героїчний епос – «сторотими проклятими піснями». Нехай Миколі Бажанові Бог буде суддею, але я як кобзар і як українець не можу простити йому ось таких рядків:
Помреш, як собака,
як вигнаний зайда.
Догравай, юродивий,
спотворену гру!
Вірую – не кобзою,
Вірую – не лірою,
Вірую полум’ям
серця і гніва…
► Втім, не всі діячі української культури пішли на повідку в енкаведе. Павло Тичина не соромився позувати перед об’єктивом фотоапарата з «патріархально-націоналіст
► Однак «вибити колом закобзарену психіку» українського народу більшовикам ніяк не вдавалося. Тоді вдалися до суто єзуїтських методів приборкання вільнолюбивого українського кобзарства. Частину кобзарів, які не «заплямували» своєї селянсько-пролетарської біографії участю в національно-визвольній боротьбі, почали заганяти до «колгоспів» — капел, ансамблів, квартетів, тріо, де, як каже кобзар і священик із США Сергій Кіндзерявий-Пастухів, «народний бард перетворився на політичного підбрехача комуністичної партії, а капели, куди силоміць заганяли співців, стали базою їхнього перевиховання». Інших кобзарів комісаріати освіти й органи НКВС примушували творити «пісні» та «думи», які звеличували б радянську дійсність…
Та більшість «братії» не воліла брати до свого репертуару штучні «думи», вона, як і тисячу років тому, мандруючи від села до села, від міста до міста, співала прадавні «невольничі плачі», вперто воскрешала народну історичну пам’ять.
► Тоді комусь зі «сталінських соколів» прийшла на гадку ідея: зібрати кобзарів та лірників буцімто на з’їзд і всіх … розстріляти, а кобзи й ліри понищити. З’їзд планували провести ще 1925 року, потім перенесли на 1 грудня 1927 року. Але й тоді він не відбувся. Мабуть, ще не всіх кобзарів зареєструвала так звана етнографічна комісія, створена для цього Академією наук УРСР. 1939 року в Лондоні вийшла книжка спогадів російського білоемігранта Шостаковича. «У середині 1934-35х років, — пише він, — Перший всеукраїнський конгрес лірників та бандуристів було проголошено, і всі народні співці змушені були разом збиратися і дискутувати про своє майбутнє. «Життя стало кращим, стало веселішим», — говорив Сталін. Ці сліпці йому повірили. Вони приїхали на конгрес з усієї України, із маленьких забутих сіл. Було кількасот їх присутніми на конгресі. Це був живий музей, жива історія України, всі її пісні, її музика, її поезія. І ось майже всіх їх застрелили, майже всі ці жалібні співці були вбиті».
► Нещодавно в Україні побачила світ книжка американського вченого Роберта Конквеста «Жнива скорботи», в якій, зокрема, йдеться і про знищених українських «Гомерів»: «Популярна в народі національна культура протягом віків підтримувалася в українському селі бардами, оспіваними Шевченком кобзарями, які, мандруючи від села до села, заробляли на життя виконанням старовинних народних пісень і переказом народних балад. Вони постійно нагадували селянам про їхнє вільне і героїчне минуле. Це «небажане явище» тепер було придушене. Кобзарів скликали на з’їзд і, зібравши їх там усіх разом, заарештували. За наявними відомостями, багатьох з них розстріляли — в цьому була своя логіка, бо від них було мало користі в таборах примусової праці».
► Є. КЕДРОВСЬКА, пенсіонерка, у 1930-ті роки працювала бібліотекаркою: «У 1934-1935 роках по Харкову пройшли чутки, що відбувся кобзарський зліт, кобзарів вивезли з Харкова і кинули до яру, де вони й загинули… Кобзарям нібито сказали, що їх везуть до Москви ще на один зліт і що нібито трапилося це в дорозі».
► В. ВОВК, пенсіонерка, в минулому — вчителька: «Кобзарів я любила з дитинства. Їх можна було частенько бачити в Харкові. А в середині 30-х зовсім не стало. Ходили чутки про якийсь кобзарський з’їзд, куди нібито звезли кобзарів з усієї України, а потім повбивали».
► А. ПАРФИНЕНКО, харківський кобзар: «За сталінським наказом забирали всіх. Були облави на базарах. Забирали багато інвалідів, були й кобзарі там. Була одна сім’я: Прокіп Маловичко, жінка Мотря і троє дітей, всі дуже гарно співали. Жили вони в селищі Амур під Дніпропетровськом. Вночі їх забрали, навіть не сказали, що їм брати — чи харчі, чи якийсь одяг, — повантажили в ешелон, де багато вже було кобзарів з інших міст України. Очевидячки, цей ешелон ішов з самого Києва. Доїхали вони до Харкова, там приєднали до них ще багато кобзарів. За деякими підрахунками, було їх триста тридцять сім. Доїхали кобзарі і всі ті, котрих забрали у Дніпропетровську, до Москви, їх направили в Сибір.
► Відомий кобзарезнавець зі Львова Богдан Жеплинський склав реєстр кобзарів і лірників, знищених більшовиками в 30-х рр., і тих, що пропали безвісти. Цей мартиролог неповний, усього 72 особи.
Запам’ятаймо ж імена народних співців-мучеників:
► КОБЗАРІ
БОРЕЦЬ Іван Олексійович. З Борисполя на Київщині (1990 р. н.). Учасник Першої народної капели кобзарів. У 1925-1926 роках грав у Харківській капелі, відтак перейшов до Полтавської.
ГАЩЕНКО Павло Михайлович. Із села Костянтинівки Богодухівського району Харківської області. Брав участь у роботі XII Археологічного з’їзду у Харкові (1902 р.).
ГЛУШАК Никифор Іванович. З Чорнобиля на Київщині (1890 р. н.). Виготовляв бандури.
ГУБЕНКО Михайло. З Миргорода (1891 р. н.). З 1927 року кобзарював, виступав в ансамблях кобзарів.
ДЕЙНЕКА Карпо. З Конотопа (1897 р. н.). Виготовляв бандури.
ДОРОШЕНКО Федір Васильович. Фундатор Першої капели кобзарів у Києві.
ДРЕВЧЕНКО (ДРЕВКІН, ДРИГАВКА) Петро Семенович. З села Семенівки на Полтавщині (1871 р. н.).
ДУМЕНКО (ДУМЧЕНКО, ДУМА) Лука. З села Киселівки (нині Менського району) на Чернігівщині.
СОЛОГУБ Віктор. Із села Юрківці Талалаївського району Чернігівської області. З 1920 року виступав зі своїми трьома синами-бандуристами — Володимиром, Миколою та Михайлом.
ХРИСТЕНКО Макар. Жив на хуторі Костів (нині Валківського району) Дніпропетровської області (1870 р. н.).
ЦЕБРЕНКО Григорій. Один з організаторів Першої української художньої капели кобзарів. 1917 року брав участь у кобзарському концерті в Києві.
ЩЕРБИНА Данило. Із Долинського Кіровоградської області (1891 р. н.). Під час Першої світової війни як військовополонений був у Німеччині, виступав у Берліні.
ЯЩЕНКО Оврам Семенович. З села Харківці Переяслав-Хмельницького району Київської області. У 1918 р. створював Першу українську художню капелу кобзарів.
ГУРА (ГУРІН) Петро Іванович. З села Красної Луки Гадяцького району Полтавської області. У 1930-х роках жив у Юзівці (нині Донецьк). Пропав безвісти.
ДЕМЧЕНКО Микола. З села Дементіївки Харківського району Харківської області (1873 р. н.).
КОЛОДУБ. З села Великої Кошелівки Ніжинського району Чернігівської області (1893 р. н.).
КУЖКОВЕНКО. До революції 1917 р. був засланий до Сибіру, де втратив зір. У 1920-х роках кобзарював на Україні. Пропав безвісти.
ЛАВРИШ (ЛАВРИК) Петро. З села Хомутець Миргородського району Полтавської області (1873 р. н.).
МАТВІЙ (приблизно 1865 р. н.). Із села Черевки Миргородського району Полтавської області.
МИРОН ЯКОВИЧ. З села Олександрівки (за Новим Мерчиком) на Харківщині.
ПАРАСОЧКА (ПЕТРІВСЬКИЙ) Василь. Народився у Петрівці Костянтиноградського повіту Полтавської губернії.
ПАСІЧНИЧЕНКО. Миргородський кобзар.
ПОБІГАЙЛО Олексій. Учень Михайла Кравченка.
ПОВАР Панас Митрофанович. Із села Верхолісся.
СІРОШТАН Іван. З села Хомутець Миргородського району Полтавської області (1863 р. н.).
СИМОНЕНКО Василь. З с. Корюківки на Чернігівщині.
СОЛОМАХ Никифор. З Миронівки на Харківщині (1893 р. н.).
ТОКАР Ілля Якович. З Дементіївки Харківського району Харківської області (1863 р. н.).
ТОКАРЕВСЬКИЙ М. Д. З 1912 року зазнавав переслідувань.
ФЕДОРЕНКО Василь Петрович. З-під Харкова. У 1920-х роках грав на ярмарках Полтавщини.
НІМЧЕНКО К. З Кубані. Бандура його конструкції 1923 року розглядалася на засіданні експертної комісії УКРФІЛу і дістала високої оцінки.
ОСАДЬКО Василь Якович (1865 р. н.). Грав у Харківській капелі, згодом створив власний ансамбль, з яким мандрував по Україні.
ПАВЛИНСЬКИЙ Антон (1870 р. н.). Визначний київський майстер бандур. Пропав безвісти.
ПАНЧЕНКО Федір Петрович. Один з засновників Першої капели бандуристів (1918 р.) у Києві. За свідченнями кобзарів, закатований у 1930-ті роки.
ПАПЛИНСЬКИЙ Антон Карлович. Київський майстер бандур. Член ревізійної комісії Першої української капели кобзарів.
ПАСЮГА Степан Артемович.
ПОТАПЕНКО Василь Васильович. У 1902 р. був на ХІІ Археологічному з’їзді. Брав участь у створенні Першої художньої капели кобзарів (1918 р.).
РОЖЧЕНКО (РОЖКО) Пилип Порфирович. З Конотопа (1889 р. н.). Грав у конотопських ансамблях.
РУДЕНКО (РУДИЧЕНКО) Данило. З села Баби Менського району на Чернігівщині.
СКАКУН Андрій Юхимович (1891 р. н.). З Баришівки на Київщині. Учасник Київської капели бандуристів кінця 1920 — початку 1930-х років.
СКОБА Антон Якович. З Багачки на Полтавщині (приблизно 1865 р. н.).
ЗАЄЦЬ Микола Мартинович (1902 р. н.). Церковний регент у Лубнах. Мандрував з Харківською капелою кобзарів, деякий час був її художнім керівником. Заарештований 1937 року. Пропав безвісти.
КОНОНЕНКО Пилип Петрович. З Великої Писарівки на Полтавщині (1904 р. н.). Засновник Полтавської капели. Грав у Харківській (1925-1928 рр.), згодом — Конотопській капелах. Виготовляв бандури.
КОНОПЛІЧ Кіндрат Михайлович. З Борисполя на Київщині (1900 р. н.). Грав у Київській (1927-1929 рр.), згодом — Бориспільській капелах.
КОНОН Григорій Якович (1887 р. н.). З Борисполя на Київщині. Один із засновників (завідувач художньої частини) Першої української художньої капели кобзарів. Загинув 1937 року.
ЛЯЩЕНКО (СТАРЧЕНКО) Іван Пимонович. З Підгороднього Дніпропетровської області.
МАТЮХА Максим Мусійович. З Конотопа (1896 р. н.). Один з організаторів кобзарського руху на Сумщині.
МИНЗАРЕНКО Дем’ян. З Полтавщини (1889 р. н.). У 1920-х роках мандрував з капелами. Репресований 1936 року.
► ЛІРНИКИ
БЕРНАЦЬКИЙ І. К. Із Зінькова на Полтавщині (1901 р. н.). Від нього М. Гайдай записав думу «Про Коновченка» (1926 р.).
БОКЛАЧ Назар. З хутора Лихачівки Харківської області. 1930 року фольклористи записали від нього думу «Про трьох братів Озівських».
ВАХКО Гарасим. Від нього на ярмарку в Ічні С. Маслов записав псалом «Удова» (1902 р.).
ВЕСЕЛИЙ (ЦАР) Самсон. Народився у селі Литвинівці (тепер Валківського району) Харківської області. Від нього записано думу «Про Олексія Поповича» та псалми (1930 р.).
ГОНЧАР Варивон. Із села Ков’яги Харківської області. 1930 року був ще живий. Пропав безвісти.
ГРАБ Левко. У 1915-1920 роках лірникував у Менському районі на Чернігівщині.
ГРИШКО О. Л. Немає жодних біографічних даних.
ЗЕЛІНСЬКИЙ Семен. З Київщини.
ІВАНЕЦЬКИЙ Антон Максимович. Із села Соболівки.
ЙОСИП. Родом з Павлограда. Грав біля Самарського монастиря. Ходив разом з кобзарем Древченком.
КИСІЛЬ. У 1920-ті роки ще грав на київських базарах. Пропав безвісти.
КОВАЛЬВАХ Прокоп Петрович. З-під Полтави.
КОЛЕСНИК (КОЛІСНИК) Нестор Данилович. Із села Катричівки Валківського району Харківської області.
КІШКА Петро. З Чернігівщини.
ЛІСОВИЙ (ПАПУДА) Іван. Із села Цибулева Монастирищенського району Черкаської області.
МАРТИНЕНКО (ДИМБЕРСЬКИЙ) Іван. Народився у с. Димберах (приблизно 1884 р.). 1920 року жив у Києві.
МЕРЕЖКО Іван Харламович. Із села Чаплинки Петриківського району на Дніпропетровщині.
МЕТЕЛЬСЬКИЙ. Із села Цибулева Монастирищенського району Черкаської області.
МОСКАЛЕНКО Купріян. У 1920-х роках жив у Києві. Пропав безвісти.
ЛІМОЗ (БІЯШИЙ) Василь. Із села Білоуса на Чернігівщині. Приятелював з лірником-земляком ОВЧАРЕНКОМ (ШАПОВАЛОМ) Григорієм. Обидва пропали безвісти.
ПОЛУНЕЦЬ Григорій. Зі слободи Зіньківщина Полтавського району. 1902 року П. Мартинович записав від нього псалми.
ТЕРТІЙ Степан Костянтинович. Із Старої Басані Новобасанського району Чернігівської області…
вівторок, 18 вересня 2012 р.
Чечня изнутри: путинское царство террора
© РИА Новости, Саид Царнаев
- 24/05/2012Чечня в ожидании нового правительства("Кавказский дневник", Грузия)
- 26/05/2011Чечня: шрамы войны("RTVE", Испания)
- 20/03/2011Исламская республика Чечня ("Foreign Policy", США)
Комментарии:30
Наурский район не похож на стереотипы о Чечне. В нем нет крутых лесистых ущелий, в которых партизаны подстерегали российских солдат в начале 2000 годов. Нет в нем и головокружительных горных пиков, прославленных в романах Льва Толстого и Михаила Лермонтова. Напротив, это плоская рыжевато-коричневая луговая равнина, похожая на пейзажи юга России. Если бы не огромная арка с портретом президента Рамзана Кадырова, стоящая на границе, можно было бы не заметить, что вообще въезжаешь в Чечню.
На президентских выборах, проходивших 4 марта этого года, этот поросший кустарником клочок степи обогнал не только остальную Чечню, но и всю Российскую Федерацию. Владимир Путин получил здесь лучший во всей стране результат – 99,89%. Из 28 616 голосов за Путина были отданы 28 584. Другим кандидатам достались только единичные голоса, и если бы не девять испорченных бюллетеней, Путин преодолел бы отметку в 99,9%.
Этот результат остался практически незамеченным. Журналисты и комментаторы концентрировались вместо этого на московских протестах, вызванных победами Путина и его партии «Единая Россия» на президентских и парламентских выборах прошлой зимы. Демонстранты обвиняли президента в попытках разрушить демократию и вернуть Россию к тоталитарному прошлому. Однако Москва при этом была тем местом, где Путин добился самых худших в стране результатов – 46,95%, и единственным местом в России, где он получил меньше половины голосов. По мнению наблюдателей, фальсификаций в столице было сравнительно мало.
Зато в наиболее отдаленных от Москвы регионах результаты сильнее всего напоминали о выборах в Советском Союзе. Путин получил 90% или больше в пяти из 83 субъектов Российской Федерации и более 80% еще в трех. Эти цифры внесли важный вклад в его окончательную победу с 63,6% на общенациональном уровне. Его ближайший соперник - кандидат от Коммунистической партии Геннадий Зюганов - получил всего 17,2%. В Чечне в целом Путин набрал 99,76%, а Наурский район превзошел даже этот результат.
Он был для этого подходящим местом – эти места связаны с судьбой Путина с тех пор, как незаметный бывший шпион в первый раз стал премьер-министром в августе 1999 года. Это были смутные последние дни правления Бориса Ельцина. Пьянство и сумасбродство президента как будто символизировало упадок целой страны. Поражение, которое некогда могучая российская армия потерпела в 1996 году от рук повстанцев-сепаратистов в Чечне, стало низшей точкой ужасного постсоветского десятилетия, во время которого экономика рушилась, правительство объявляло дефолт по долгам, а ожидаемая продолжительность жизни населения катилась вниз.
При Путине спад был остановлен. Когда в 1999 году возобновилась война, чеченские сепаратисты были разбиты. Их немногочисленные остатки отступили в горы. В экономике наступил бум - во многом благодаря высоким ценам на нефть, - и правительство смогло выплатить государственный долг. Ожидаемая продолжительность жизни начала продвигаться к исторически рекордному уровню.
Армия отбила Наурский район у сепаратистов в начале октября 1999 года – всего через два месяца после того, как Путин стал премьер-министром. Это была первая часть Чечни, вернувшаяся под контроль Москвы. Этот успех и последовавшая за ним военная кампания превратили Путина из малоизвестного бюрократа в национального героя и обеспечили ему президентский пост в марте 2000 года. Не будет преувеличением сказать, что восстановление национальной гордости России, которым хвалится Путин, началось в степях Наурского района. Однако в этом районе можно обнаружить и более зловещие сюжеты: о произвольных арестах, убийствах и страхе. Он похож на путинскую Россию в миниатюре.
В июле я ехал из пограничной степи в Чечню мимо разбросанных по обе стороны прямой дороги деревень, пока не доехал до местного административного центра - Наурской. Как многие здешние поселения, это – бывшая казацкая станица, однако большинство этнических русских покинули ее – были изгнаны войной. Есть некая ирония в том, что российская кампания по установлению контроля над Чечней прогнала из региона большую часть русских и превратила регион, население которого некогда было смешанным, в практически моноэтнический. В одноэтажных домах, стоящих вдоль пыльных, смыкающихся под прямыми углами улиц, теперь живут чеченцы.
Среди первых чеченцев, которых я встретил, недовольства Путиным заметно не было. Напротив, все, с кем я говорил, утверждали, что он им нравится. «С его приходом мы получили стабильность, - заявила 57-летняя Деши Магомадова, работающая в магазине, который продает продукты и бытовые товары. – Мы простые люди и устали от войны и перемен. Никто не смог избежать этого ужаса, и мы не хотим, чтобы он повторился. Поэтому на выборах все голосовали за Путина».
Если присмотреться, эти слова могут показаться двусмысленным комплиментом – их можно расценить как готовность позволить грабителю поселиться в твоем доме, чтобы он в него больше не вламывался. Интересно, можно ли приравнять эту висящую над Чечней скрытую угрозу насилия к запугиванию избирателей? Несколькими днями позже я встретился в Грозном – столице Чечни – с Ильясом Дохтукаевым, начальником отдела международного сотрудничества в чеченском правительстве. «Люди понимают, что Путин – это единственная реальная сила, - заявил он, когда мы сидели в популярном у состоятельных молодых чеченцев уличном кафе, - и что лучше поддерживать одного человека, причем человека, который пользуется поддержкой Рамзана Кадырова. Ему многие доверяют и следуют его примеру».
Кадыров, портреты которого висят на наиболее значимых зданиях и вдоль всех главных дорог, назвал участников московских протестов этой зимы «врагами России» и заявил, что их нужно арестовывать. По мнению наблюдателей, подобные заявления запугивали избирателей, подталкивая их голосовать за Путина. Дохтукаев это отрицает, говоря, что чеченцы полностью поддержали Путина по доброй воле. (Явка на выборы здесь была намного выше, чем в остальной России, и составила 99,61%).
«Никаких угроз не было. Я – начальник отдела, и могу сказать, что мне никто не указывал, за кого голосовать. Может быть, в начале 2000-х годов такое и случалось, но сейчас никаких признаков этого нет», - сказал он.
Недалеко от этого кафе я встретился с правозащитником, который был готов это оспорить – правда, анонимно. «В Чечне 420 населенных пунктов и все 420 бомбили по приказу Путина, - сказал он мне. – В 1990-х годах было можно спастись, некоторые места щадили. При Путине бомбили все».
«Нет ни одной семьи, которая хоть кого-нибудь не потеряла, поэтому больше 99% чеченцев за Путина – это чушь, - продолжил мой собеседник. – Может быть, какие-то чиновники за него проголосовали, чтобы сохранить работу, но все остальное – полный бред». Активист также предупредил меня не принимать слишком всерьез мнения, которые публично высказывают чеченцы.
Люди здесь знают, что с чужаками лучше не откровенничать. Недалеко от Наурской можно увидеть одну из причин этого – высокий красный железный забор, скрывающий от проезжающих по дороге машин тюрьму «Чернокозово». Зимой 1999-2000 годов, вскоре после того, как войска Путина заняли Наурский район, «Чернокозово» стало черной дырой в и без того беспросветной российской тюремной системе. У него была настолько скверная репутация, что даже российские солдаты из военных конвоев, с которыми я ездил в начале 2000-х, крестились и отводили взгляд, когда мы ехали мимо.
В первые месяцы путинской кампании в Чечне ставленники Путина безжалостно наводили порядок за линией фронта. Молодых чеченцев призывного возраста по умолчанию считали виновными и отправляли в фильтрационные лагеря. Потом они попадали сюда. Среди многих сотен людей, брошенных за высокие стены «Чернокозово», был и журналист Андрей Бабицкий. Он навлек на себя гнев правительства, засняв ракетный удар по грозненскому рынку. Журналист попал в тюрьму в 2000 году и вспоминает, что она была похожа на ад.
«Они обращались с нами, как со скотом, - рассказал он мне, когда мы с ним беседовали в 2008 году в его квартире в Праге. – Я сидел в камере с 20 людьми. В ней были грязные матрасы и больше ничего. Туалетом служила дыра в полу. Чеченцев били с утра до ночи. Среди них был один боец, остальные были просто деревенской молодежью. Бойца били ужаснее всех. Его уводили прочь, и в первые три дня можно было постоянно слышать звук ломающихся костей».
Amnesty International в апреле 2000 года выпустила доклад о «Чернокозово», в котором писала, в частности, о 21-летнем мужчине, которому сломали позвоночник, прогнав сквозь строй солдат с дубинками. Она также писала о 14-летней девочке, которая пришла посетить свою мать, была задержана на четыре дня и неоднократно подверглась групповым изнасилованиям. Позднее в том же году Human Rights Watch опубликовала параллельное исследование под заголовком «Добро пожаловать в ад» («Welcome to Hell»).
Российское телевидение уделяло всему этому не слишком много внимания – большинство российских журналистов явно не хотели для себя судьбы Бабицкого (хотя в итоге его освободили, теперь он живет и работает за пределами России) и поэтому были готовы следовать линии Путина, согласно которой он восстанавливал в Чечне «конституционный порядок». Впрочем, одна из попавших в тюрьму женщин сделала все что могла, чтобы о злоупотреблениях стало известно.
Российские солдаты арестовали Зуру Битиеву, жительницу станицы Калиновской, находящейся в Наурском районе, в январе 2000 года. Битиева – ярая антивоенная активистка – провела в «Чернокозово» месяц. Ей отказывали в медицинской помощи, несмотря на больное сердце, и госпитализировали на несколько недель только после освобождения. Она заявила, что ее арест был произволом и что с ней негуманно обращались, и обратилась за справедливостью в Европейский суд по правам человека.
Решения она так и не дождалась. В мае 2003 года, пока ЕСПЧ раздумывал, принимать ли ее дело к рассмотрению, вооруженные люди вернулись в ее дом. Один из сыновей Битиевой услышал их и спрятался за креслом. У него хватило присутствия духа прикрыть свою незаправленную кровать одеялом, чтобы казалось, что в его комнате никто не живет.
Остальные члены семьи оказались не такими быстрыми. Солдаты согнали их вместе и связали им руки клейкой лентой. Когда солдаты ушли, сын Битиевой нашел мать на полу. Ей выстрелили прямо в лицо. Ее муж, брат и другой сын разделили ее участь. Ведущая российская правозащитная организация «Мемориал» назвала это «политическим убийством» в наказание за обращение в Страсбургский суд.
Мотивы убийства так и не были официально установлены. Хотя Путин после прихода к власти обещал «диктатуру закона» это преступление должным образом никто не расследовал. Дочь Битиевой, которой также удалось выжить и которая фигурирует в документах ЕСПЧ только как X, не стала отказываться от иска. В 2007 году суд решил, что российское государство убило ее мать.
«Убийство членов семьи Битиевой выглядит особенно вопиющим инцидентом, если учесть, что Европейский суд установил, что это была внесудебная расправа, осуществленная представителями властей», - утверждает юрист Филип Лич (Philip Leach), глава лондонского Европейского центра защиты прав человека (European Human Rights Advocacy Centre), помогшего довести дело Битиевой до суда. По словам Лича, «самые тяжкие нарушения прав человека (включая такие практики, как пытки и исчезновения) стали повсеместными и, так как никого не признают в них виновным и не призывают к ответу, это создает культуру абсолютной безнаказанности». Хотя X сейчас живет в Германии, она отказалась через своего адвоката дать интервью для этой статьи, опасаясь за безопасность своей семьи.
Станица Калиновская, в которой жила семья Битиевой, находится примерно в получасе езды от «Чернокозово» по очередной длинной прямой дороге, слева от которой лежат железнодорожные пути. Далеко справа протекает река Терек, а за ней видна первая гряда холмов, в конце концов перерастающих в Кавказский хребет.
Эта дорога и эти холмы имели стратегическое значение для российской армии во время двух постсоветских войн в Чечне. Именно через них входили в 1994 году в Чечню российские войска, чтобы сокрушить самопровозглашенную независимость региона. Тем же путем они и отступили через два года, когда чеченские повстанцы совершили то, что казалось невозможным, и разгромили намного превосходившего их противника.
Сочувствующие и журналисты из России и из других стран постарались, чтобы об этом поражении узнал весь мир. Однако победившие чеченцы не смогли создать жизнеспособное государство, и Чечня скатилась в хаос. Западные симпатизанты покинули ее после череды похищений и убийств, включавшей в себя обезглавливание четырех инженеров по телекоммуникациям. В итоге, когда при Путине война возобновилась, это не вызвало большого шума. Объявленная после 11 сентября 2001 года война с террором и необходимость сохранить Путина в союзниках привели к тому, что западные официальные лица слабо реагировали на такие зверства, как убийство Битиевой.
Поворот на Калиновскую находится напротив старого колхоза. Двери одноэтажных домов станицы выходят на пыльную улицу, окна обрамлены резными деревянными рамами, выкрашенными в синий или зеленый. Дверь дома, в котором раньше жила Битиева, открыла женщина средних лет в головном платке. По-русски говорить она не умела или не хотела, но по-чеченски объяснила, что после резни выжившие члены семьи куда-то переехали, и она не знает, где они сейчас живут. Другие жители станицы, в которой находится военная база, тоже ничего не могли сказать в тот знойный летний день о том, где искать родственников Битиевой - только качали головами и пожимали плечами.
Выехав из Калиновской, я проехал мимо кладбища с двумя длинными шестами, отмечающими могилы мусульман, которые погибли в священной войне.
Немножко дальше я увидел портрет Кадырова с подписью «Рамзан, спасибо за Наур». 4 марта все 1916 голосов, отданных в Калиновской, достались Путину.
Через 40 минут я доехал до моста через мутный бурлящий Терек, протекающий через весь Центральный Кавказ – и, наконец, дорога поползла по первым откосам холмов, через долину, мимо нефтехранилища и опять вверх. Со следующей гряды уже был виден Грозный. Кадыров изменил город, снеся развалины, оставшиеся после российских бомбежек 1995-1996 и 1999-2000 годов, и заменив их видимыми за много миль высокими башнями.
Эти башни возвышаются на проспекте Путина, увешанном портретами Кадырова. В конце проспекта находится гигантская новая мечеть, названная в честь отца Кадырова Ахмата, имя которого также носит проспект за мечетью. Башни, мечеть и плакаты делают Грозный похожим на город в какой-то из стран Персидского залива. По словам местных жителей, это - не только внешнее сходство.
«Чечня – это эмират, а Кадыров – султан», - заметил государственный служащий, в обязанности которого входит отслеживать положение с правами человека на Северном Кавказе. «Я, конечно, не боюсь, но просил бы не называть моего имени. Вы же понимаете ситуацию, - добавил он. – У меня могут начаться проблемы – этот человек не признает никаких ограничений». Объясняя свои опасения, он сослался на судьбу правозащитницы Натальи Эстемировой, возглавлявшей чеченское отделение «Мемориала», которую не спасла от гибели даже ее известность. Она была убита три года назад, и ее убийц так и не нашли.
«То, что мы видим на Кавказе, будет и в остальной России, - продолжил чиновник. – Сейчас они довольны жизнью, они работают, но им стоит присмотреться к происходящему. Проблемы нарастают. То, что начинается в Чечне, распространяется по всей стране».
Он указал на то, что при Путине длительные аресты без суда стали широко практиковаться и за пределами Чечни. Самый известный пример этого – дело юриста Сергея Магнитского, разоблачившего коррупционную схему. Он был арестован в 2008 году, и ему отказывали в медицинской помощи, пока через год он не умер за решеткой. Суды, в конце 1990-х демонстрировавшие некоторые признаки независимости, теперь подчинены воли Кремля. Собеседник также напомнил мне о деле Михаила Ходорковского – нефтяного магната, который некогда был самым богатым человеком в России. В 2005 году его приговорили к девяти годам лишения свободы, а в декабре 2010 года осудили во второй раз.
Нефтяная компания Ходорковского ЮКОС была конфискована в рамках процесса. Amnesty International считает его узником совести, предполагая, что его преследуют за политическую деятельность, которая включала в себя поддержку оппозиции и разоблачение коррупции. Еще более явным примером был процесс феминистской панк-группы Pussy Riot, участниц которой осудили за протест против Путина в одном из московских соборов. Если многие считают, что Ходорковский в чем-то виновен – хотя, может быть, не в том, в чем его обвиняют, - то приговор к двум годам лишения свободы, вынесенный Мари Алехиной, Надежде Толоконниковой и Екатерине Самуцевич, смотрится явно несоразмерно. Женщин пять месяцев держали в следственном изоляторе, после чего провели процесс, который выглядел таким фарсом, что судье неоднократно приходилось призывать присутствовавших в суде журналистов не смеяться.
«Мы свободней, чем все эти люди, которые сидят против нас в обвинении. Потому что мы можем говорить, что хотим. И мы говорим, что хотим, - заявила Толоконникова в своем последнем слове на суде, которое могло бы быть написано одним из советских диссидентов. - А те люди, которые сидят там, говорят только то, что им позволяет говорить политическая цензура».
В таких обстоятельствах неудивительно, что россияне следуют примеру Битиевой и постоянно обращаются в ЕСПЧ - это единственный независимый суд, который для них доступен. В июне в очереди на рассмотрение Страсбургским судом было около 34 800 российских дел – это примерно четверть всех скопившихся в суде дел. Дело Битиевой – лишь одно из более 200 дел, в рамках которых суд установил, что Россия убила одного из собственных граждан.
С политической точки зрения, Чечня – экстремальный, но образцовый пример системы, которую Путин выстроил во всей Российской Федерации. Рамзан Кадыров входит в Высший совет правящей «Единой России», как и главы многих других российских регионов. Они получают свободу рук в своих субъектах федерации в обмен на голоса, которые нужны Москве на федеральных выборах.
В тот вечер, когда я прибыл в Грозный, я постарался найти родственников Битиевой, чтобы спросить, что они думают о результатах выборов и о том, как изменился регион с 2003 года, в котором она погибла. В итоге, я сумел найти одного из ее родных, но он попросил меня не называть в статье его имя.
«Ничто не вернет мне моих родственников, - сказал он мне по телефону. – Они были для меня всем, а теперь они убиты. Человек, который потерял близких таким образом, никогда не перестает горевать. Если бы их убили по какой-то причине, это можно было бы простить, но вот так – нет». По его словам, ему все равно, улучшилась ситуация или ухудшилась. «Я живу сейчас точно так же, как жил все это время с тех пор, как их убили», - добавил он.
Оливер Буллоу – автор книги «Да будет наша слава велика: путешествия среди непокорных народов Кавказа» («Let Our Fame Be Great: Journeys Among the Defiant People of the Caucasus»)
На президентских выборах, проходивших 4 марта этого года, этот поросший кустарником клочок степи обогнал не только остальную Чечню, но и всю Российскую Федерацию. Владимир Путин получил здесь лучший во всей стране результат – 99,89%. Из 28 616 голосов за Путина были отданы 28 584. Другим кандидатам достались только единичные голоса, и если бы не девять испорченных бюллетеней, Путин преодолел бы отметку в 99,9%.
Этот результат остался практически незамеченным. Журналисты и комментаторы концентрировались вместо этого на московских протестах, вызванных победами Путина и его партии «Единая Россия» на президентских и парламентских выборах прошлой зимы. Демонстранты обвиняли президента в попытках разрушить демократию и вернуть Россию к тоталитарному прошлому. Однако Москва при этом была тем местом, где Путин добился самых худших в стране результатов – 46,95%, и единственным местом в России, где он получил меньше половины голосов. По мнению наблюдателей, фальсификаций в столице было сравнительно мало.
Зато в наиболее отдаленных от Москвы регионах результаты сильнее всего напоминали о выборах в Советском Союзе. Путин получил 90% или больше в пяти из 83 субъектов Российской Федерации и более 80% еще в трех. Эти цифры внесли важный вклад в его окончательную победу с 63,6% на общенациональном уровне. Его ближайший соперник - кандидат от Коммунистической партии Геннадий Зюганов - получил всего 17,2%. В Чечне в целом Путин набрал 99,76%, а Наурский район превзошел даже этот результат.
Он был для этого подходящим местом – эти места связаны с судьбой Путина с тех пор, как незаметный бывший шпион в первый раз стал премьер-министром в августе 1999 года. Это были смутные последние дни правления Бориса Ельцина. Пьянство и сумасбродство президента как будто символизировало упадок целой страны. Поражение, которое некогда могучая российская армия потерпела в 1996 году от рук повстанцев-сепаратистов в Чечне, стало низшей точкой ужасного постсоветского десятилетия, во время которого экономика рушилась, правительство объявляло дефолт по долгам, а ожидаемая продолжительность жизни населения катилась вниз.
При Путине спад был остановлен. Когда в 1999 году возобновилась война, чеченские сепаратисты были разбиты. Их немногочисленные остатки отступили в горы. В экономике наступил бум - во многом благодаря высоким ценам на нефть, - и правительство смогло выплатить государственный долг. Ожидаемая продолжительность жизни начала продвигаться к исторически рекордному уровню.
Армия отбила Наурский район у сепаратистов в начале октября 1999 года – всего через два месяца после того, как Путин стал премьер-министром. Это была первая часть Чечни, вернувшаяся под контроль Москвы. Этот успех и последовавшая за ним военная кампания превратили Путина из малоизвестного бюрократа в национального героя и обеспечили ему президентский пост в марте 2000 года. Не будет преувеличением сказать, что восстановление национальной гордости России, которым хвалится Путин, началось в степях Наурского района. Однако в этом районе можно обнаружить и более зловещие сюжеты: о произвольных арестах, убийствах и страхе. Он похож на путинскую Россию в миниатюре.
В июле я ехал из пограничной степи в Чечню мимо разбросанных по обе стороны прямой дороги деревень, пока не доехал до местного административного центра - Наурской. Как многие здешние поселения, это – бывшая казацкая станица, однако большинство этнических русских покинули ее – были изгнаны войной. Есть некая ирония в том, что российская кампания по установлению контроля над Чечней прогнала из региона большую часть русских и превратила регион, население которого некогда было смешанным, в практически моноэтнический. В одноэтажных домах, стоящих вдоль пыльных, смыкающихся под прямыми углами улиц, теперь живут чеченцы.
Среди первых чеченцев, которых я встретил, недовольства Путиным заметно не было. Напротив, все, с кем я говорил, утверждали, что он им нравится. «С его приходом мы получили стабильность, - заявила 57-летняя Деши Магомадова, работающая в магазине, который продает продукты и бытовые товары. – Мы простые люди и устали от войны и перемен. Никто не смог избежать этого ужаса, и мы не хотим, чтобы он повторился. Поэтому на выборах все голосовали за Путина».
Если присмотреться, эти слова могут показаться двусмысленным комплиментом – их можно расценить как готовность позволить грабителю поселиться в твоем доме, чтобы он в него больше не вламывался. Интересно, можно ли приравнять эту висящую над Чечней скрытую угрозу насилия к запугиванию избирателей? Несколькими днями позже я встретился в Грозном – столице Чечни – с Ильясом Дохтукаевым, начальником отдела международного сотрудничества в чеченском правительстве. «Люди понимают, что Путин – это единственная реальная сила, - заявил он, когда мы сидели в популярном у состоятельных молодых чеченцев уличном кафе, - и что лучше поддерживать одного человека, причем человека, который пользуется поддержкой Рамзана Кадырова. Ему многие доверяют и следуют его примеру».
Кадыров, портреты которого висят на наиболее значимых зданиях и вдоль всех главных дорог, назвал участников московских протестов этой зимы «врагами России» и заявил, что их нужно арестовывать. По мнению наблюдателей, подобные заявления запугивали избирателей, подталкивая их голосовать за Путина. Дохтукаев это отрицает, говоря, что чеченцы полностью поддержали Путина по доброй воле. (Явка на выборы здесь была намного выше, чем в остальной России, и составила 99,61%).
«Никаких угроз не было. Я – начальник отдела, и могу сказать, что мне никто не указывал, за кого голосовать. Может быть, в начале 2000-х годов такое и случалось, но сейчас никаких признаков этого нет», - сказал он.
Недалеко от этого кафе я встретился с правозащитником, который был готов это оспорить – правда, анонимно. «В Чечне 420 населенных пунктов и все 420 бомбили по приказу Путина, - сказал он мне. – В 1990-х годах было можно спастись, некоторые места щадили. При Путине бомбили все».
«Нет ни одной семьи, которая хоть кого-нибудь не потеряла, поэтому больше 99% чеченцев за Путина – это чушь, - продолжил мой собеседник. – Может быть, какие-то чиновники за него проголосовали, чтобы сохранить работу, но все остальное – полный бред». Активист также предупредил меня не принимать слишком всерьез мнения, которые публично высказывают чеченцы.
Люди здесь знают, что с чужаками лучше не откровенничать. Недалеко от Наурской можно увидеть одну из причин этого – высокий красный железный забор, скрывающий от проезжающих по дороге машин тюрьму «Чернокозово». Зимой 1999-2000 годов, вскоре после того, как войска Путина заняли Наурский район, «Чернокозово» стало черной дырой в и без того беспросветной российской тюремной системе. У него была настолько скверная репутация, что даже российские солдаты из военных конвоев, с которыми я ездил в начале 2000-х, крестились и отводили взгляд, когда мы ехали мимо.
В первые месяцы путинской кампании в Чечне ставленники Путина безжалостно наводили порядок за линией фронта. Молодых чеченцев призывного возраста по умолчанию считали виновными и отправляли в фильтрационные лагеря. Потом они попадали сюда. Среди многих сотен людей, брошенных за высокие стены «Чернокозово», был и журналист Андрей Бабицкий. Он навлек на себя гнев правительства, засняв ракетный удар по грозненскому рынку. Журналист попал в тюрьму в 2000 году и вспоминает, что она была похожа на ад.
«Они обращались с нами, как со скотом, - рассказал он мне, когда мы с ним беседовали в 2008 году в его квартире в Праге. – Я сидел в камере с 20 людьми. В ней были грязные матрасы и больше ничего. Туалетом служила дыра в полу. Чеченцев били с утра до ночи. Среди них был один боец, остальные были просто деревенской молодежью. Бойца били ужаснее всех. Его уводили прочь, и в первые три дня можно было постоянно слышать звук ломающихся костей».
Amnesty International в апреле 2000 года выпустила доклад о «Чернокозово», в котором писала, в частности, о 21-летнем мужчине, которому сломали позвоночник, прогнав сквозь строй солдат с дубинками. Она также писала о 14-летней девочке, которая пришла посетить свою мать, была задержана на четыре дня и неоднократно подверглась групповым изнасилованиям. Позднее в том же году Human Rights Watch опубликовала параллельное исследование под заголовком «Добро пожаловать в ад» («Welcome to Hell»).
Российское телевидение уделяло всему этому не слишком много внимания – большинство российских журналистов явно не хотели для себя судьбы Бабицкого (хотя в итоге его освободили, теперь он живет и работает за пределами России) и поэтому были готовы следовать линии Путина, согласно которой он восстанавливал в Чечне «конституционный порядок». Впрочем, одна из попавших в тюрьму женщин сделала все что могла, чтобы о злоупотреблениях стало известно.
Российские солдаты арестовали Зуру Битиеву, жительницу станицы Калиновской, находящейся в Наурском районе, в январе 2000 года. Битиева – ярая антивоенная активистка – провела в «Чернокозово» месяц. Ей отказывали в медицинской помощи, несмотря на больное сердце, и госпитализировали на несколько недель только после освобождения. Она заявила, что ее арест был произволом и что с ней негуманно обращались, и обратилась за справедливостью в Европейский суд по правам человека.
Решения она так и не дождалась. В мае 2003 года, пока ЕСПЧ раздумывал, принимать ли ее дело к рассмотрению, вооруженные люди вернулись в ее дом. Один из сыновей Битиевой услышал их и спрятался за креслом. У него хватило присутствия духа прикрыть свою незаправленную кровать одеялом, чтобы казалось, что в его комнате никто не живет.
Остальные члены семьи оказались не такими быстрыми. Солдаты согнали их вместе и связали им руки клейкой лентой. Когда солдаты ушли, сын Битиевой нашел мать на полу. Ей выстрелили прямо в лицо. Ее муж, брат и другой сын разделили ее участь. Ведущая российская правозащитная организация «Мемориал» назвала это «политическим убийством» в наказание за обращение в Страсбургский суд.
Мотивы убийства так и не были официально установлены. Хотя Путин после прихода к власти обещал «диктатуру закона» это преступление должным образом никто не расследовал. Дочь Битиевой, которой также удалось выжить и которая фигурирует в документах ЕСПЧ только как X, не стала отказываться от иска. В 2007 году суд решил, что российское государство убило ее мать.
«Убийство членов семьи Битиевой выглядит особенно вопиющим инцидентом, если учесть, что Европейский суд установил, что это была внесудебная расправа, осуществленная представителями властей», - утверждает юрист Филип Лич (Philip Leach), глава лондонского Европейского центра защиты прав человека (European Human Rights Advocacy Centre), помогшего довести дело Битиевой до суда. По словам Лича, «самые тяжкие нарушения прав человека (включая такие практики, как пытки и исчезновения) стали повсеместными и, так как никого не признают в них виновным и не призывают к ответу, это создает культуру абсолютной безнаказанности». Хотя X сейчас живет в Германии, она отказалась через своего адвоката дать интервью для этой статьи, опасаясь за безопасность своей семьи.
Станица Калиновская, в которой жила семья Битиевой, находится примерно в получасе езды от «Чернокозово» по очередной длинной прямой дороге, слева от которой лежат железнодорожные пути. Далеко справа протекает река Терек, а за ней видна первая гряда холмов, в конце концов перерастающих в Кавказский хребет.
Эта дорога и эти холмы имели стратегическое значение для российской армии во время двух постсоветских войн в Чечне. Именно через них входили в 1994 году в Чечню российские войска, чтобы сокрушить самопровозглашенную независимость региона. Тем же путем они и отступили через два года, когда чеченские повстанцы совершили то, что казалось невозможным, и разгромили намного превосходившего их противника.
Сочувствующие и журналисты из России и из других стран постарались, чтобы об этом поражении узнал весь мир. Однако победившие чеченцы не смогли создать жизнеспособное государство, и Чечня скатилась в хаос. Западные симпатизанты покинули ее после череды похищений и убийств, включавшей в себя обезглавливание четырех инженеров по телекоммуникациям. В итоге, когда при Путине война возобновилась, это не вызвало большого шума. Объявленная после 11 сентября 2001 года война с террором и необходимость сохранить Путина в союзниках привели к тому, что западные официальные лица слабо реагировали на такие зверства, как убийство Битиевой.
Поворот на Калиновскую находится напротив старого колхоза. Двери одноэтажных домов станицы выходят на пыльную улицу, окна обрамлены резными деревянными рамами, выкрашенными в синий или зеленый. Дверь дома, в котором раньше жила Битиева, открыла женщина средних лет в головном платке. По-русски говорить она не умела или не хотела, но по-чеченски объяснила, что после резни выжившие члены семьи куда-то переехали, и она не знает, где они сейчас живут. Другие жители станицы, в которой находится военная база, тоже ничего не могли сказать в тот знойный летний день о том, где искать родственников Битиевой - только качали головами и пожимали плечами.
Выехав из Калиновской, я проехал мимо кладбища с двумя длинными шестами, отмечающими могилы мусульман, которые погибли в священной войне.
Немножко дальше я увидел портрет Кадырова с подписью «Рамзан, спасибо за Наур». 4 марта все 1916 голосов, отданных в Калиновской, достались Путину.
Через 40 минут я доехал до моста через мутный бурлящий Терек, протекающий через весь Центральный Кавказ – и, наконец, дорога поползла по первым откосам холмов, через долину, мимо нефтехранилища и опять вверх. Со следующей гряды уже был виден Грозный. Кадыров изменил город, снеся развалины, оставшиеся после российских бомбежек 1995-1996 и 1999-2000 годов, и заменив их видимыми за много миль высокими башнями.
Эти башни возвышаются на проспекте Путина, увешанном портретами Кадырова. В конце проспекта находится гигантская новая мечеть, названная в честь отца Кадырова Ахмата, имя которого также носит проспект за мечетью. Башни, мечеть и плакаты делают Грозный похожим на город в какой-то из стран Персидского залива. По словам местных жителей, это - не только внешнее сходство.
«Чечня – это эмират, а Кадыров – султан», - заметил государственный служащий, в обязанности которого входит отслеживать положение с правами человека на Северном Кавказе. «Я, конечно, не боюсь, но просил бы не называть моего имени. Вы же понимаете ситуацию, - добавил он. – У меня могут начаться проблемы – этот человек не признает никаких ограничений». Объясняя свои опасения, он сослался на судьбу правозащитницы Натальи Эстемировой, возглавлявшей чеченское отделение «Мемориала», которую не спасла от гибели даже ее известность. Она была убита три года назад, и ее убийц так и не нашли.
«То, что мы видим на Кавказе, будет и в остальной России, - продолжил чиновник. – Сейчас они довольны жизнью, они работают, но им стоит присмотреться к происходящему. Проблемы нарастают. То, что начинается в Чечне, распространяется по всей стране».
Он указал на то, что при Путине длительные аресты без суда стали широко практиковаться и за пределами Чечни. Самый известный пример этого – дело юриста Сергея Магнитского, разоблачившего коррупционную схему. Он был арестован в 2008 году, и ему отказывали в медицинской помощи, пока через год он не умер за решеткой. Суды, в конце 1990-х демонстрировавшие некоторые признаки независимости, теперь подчинены воли Кремля. Собеседник также напомнил мне о деле Михаила Ходорковского – нефтяного магната, который некогда был самым богатым человеком в России. В 2005 году его приговорили к девяти годам лишения свободы, а в декабре 2010 года осудили во второй раз.
Нефтяная компания Ходорковского ЮКОС была конфискована в рамках процесса. Amnesty International считает его узником совести, предполагая, что его преследуют за политическую деятельность, которая включала в себя поддержку оппозиции и разоблачение коррупции. Еще более явным примером был процесс феминистской панк-группы Pussy Riot, участниц которой осудили за протест против Путина в одном из московских соборов. Если многие считают, что Ходорковский в чем-то виновен – хотя, может быть, не в том, в чем его обвиняют, - то приговор к двум годам лишения свободы, вынесенный Мари Алехиной, Надежде Толоконниковой и Екатерине Самуцевич, смотрится явно несоразмерно. Женщин пять месяцев держали в следственном изоляторе, после чего провели процесс, который выглядел таким фарсом, что судье неоднократно приходилось призывать присутствовавших в суде журналистов не смеяться.
«Мы свободней, чем все эти люди, которые сидят против нас в обвинении. Потому что мы можем говорить, что хотим. И мы говорим, что хотим, - заявила Толоконникова в своем последнем слове на суде, которое могло бы быть написано одним из советских диссидентов. - А те люди, которые сидят там, говорят только то, что им позволяет говорить политическая цензура».
В таких обстоятельствах неудивительно, что россияне следуют примеру Битиевой и постоянно обращаются в ЕСПЧ - это единственный независимый суд, который для них доступен. В июне в очереди на рассмотрение Страсбургским судом было около 34 800 российских дел – это примерно четверть всех скопившихся в суде дел. Дело Битиевой – лишь одно из более 200 дел, в рамках которых суд установил, что Россия убила одного из собственных граждан.
С политической точки зрения, Чечня – экстремальный, но образцовый пример системы, которую Путин выстроил во всей Российской Федерации. Рамзан Кадыров входит в Высший совет правящей «Единой России», как и главы многих других российских регионов. Они получают свободу рук в своих субъектах федерации в обмен на голоса, которые нужны Москве на федеральных выборах.
В тот вечер, когда я прибыл в Грозный, я постарался найти родственников Битиевой, чтобы спросить, что они думают о результатах выборов и о том, как изменился регион с 2003 года, в котором она погибла. В итоге, я сумел найти одного из ее родных, но он попросил меня не называть в статье его имя.
«Ничто не вернет мне моих родственников, - сказал он мне по телефону. – Они были для меня всем, а теперь они убиты. Человек, который потерял близких таким образом, никогда не перестает горевать. Если бы их убили по какой-то причине, это можно было бы простить, но вот так – нет». По его словам, ему все равно, улучшилась ситуация или ухудшилась. «Я живу сейчас точно так же, как жил все это время с тех пор, как их убили», - добавил он.
Оливер Буллоу – автор книги «Да будет наша слава велика: путешествия среди непокорных народов Кавказа» («Let Our Fame Be Great: Journeys Among the Defiant People of the Caucasus»)
Оригинал публикации: Inside Chechnya: Putin's reign of terror
Опубликовано: 12/09/2012 14:06
Читайте далее: http://inosmi.ru/social/20120918/199358234.html#ixzz26pD7jtX2
четвер, 13 вересня 2012 р.
Известный журналист, главный редактор телеканала TBi Виталий Портников не любит вопросов типа «а что будет?». Если уже очень допытываться, рисует для Украины такие страшные сценарии, что жалеешь, что спросил. Каждое свое предсказание Портников четко аргументирует в первой части интервью«Polittech».
- Что вы думаете об акции наших коллег наВсемирном газетном конгрессе?
- Думаю, хорошо, что они напомнили президенту, что медиа – это не только индустрия, но и свобода. А о том, что у нас уничтожаются свободные СМИ, в мире и так знают: участники конгресса просто в очередной раз в этом убедились.
- Была и другая реакция. Кто-то заявил, чтожурналисты проявили неуважение к президенту.
- Уважение к институту президента является одним из ключевых для гражданского общества. Это такое же естественное уважение, как к флагу, гербу или государственному языку. Это атрибуты государственности.
Я это говорил и при Викторе Ющенко, к которому никогда не относился с симпатией: необходимо разделять его личные качества и его деятельность как президента. Но сегодня мы находимся в совершенно иной политической системе. Когда Украиной правят организованные группировки, главная цель которых – узурпация власти и демонтаж украинской государственности. Вспомните, каким путем пошел Янукович, как только стал президентом. Формирование правящего большинства несоответствующим Конституции образом, потом создание нелегитимного правительства, что фактически ликвидировало возможность диалога между различными политическими силами. Незаконное введение в действие старого варианта Конституции, что исключило из системы государственной власти парламент. После чего начались системные разрушительные действия власти в гуманитарной и социально-экономической отрасли, фактически санкционированные самим Виктором Януковичем. Все это говорит о том, что сегодня выживание государства связано с критическим отношением населениям к тем государственным институтам, которые сегодня дискредитировали себя.
- Очевидно, львиная доля вины в этом самого Януковича…
- Виктор Янукович, вне всякого сомнения, был легитимно избран на выборах. Однако после избрания он фактически вывел себя за рамки правового поля. И уважаемым главой государства он не является. Он своими действиями дискредитирует сам институт президентства. То же самое касается Верховной Рады, которая фактически не функционирует, а является отделом Администрации президента.
То же самое касается администрации президента, которая фактически не функционирует, а превратилась в отдел по обслуживанию лично Виктора Януковича и членов его семьи. То же самое касается Конституционного суда, который фактически не функционирует, а превратился в рычаг узурпации власти, Верховного суда, который фактически не функционирует, а превратился в орган, неспособный блокировать незаконные решения. Высший спецсуд у нас стал органом легитимации неправовых решений, а Генеральная прокуратура превратилась в орган для расправы с политическими оппонентами.
Все это ставит очень непростые задачи перед гражданами Украины, перед государством. Я осознаю, что моя точка зрения может показаться кому-то радикальной и не будет восприниматься большинством. Но это право общества – так относиться к своему нынешнему состоянию.
А наше право – говорить обществу, что если его отношение не изменится, то Украину ждет глубочайший и беспрецедентный экономический и социальный кризис, который поставит само существование государства под большой вопрос. Другими словами, нас ждет крах.
И это не связано исключительно с деятельностью Януковича. Я еще в 1991 году писал о том, что у постсоветских стран простой выбор. Либо новые государства проводят экономические реформы по образцу тех реформ, которые провели страны Центральной Европы и Балтии. Либо они смогут прожить на доставшемся в наследство от СССР ресурсе – энергетическом, металлургическом, каком угодно, – 20-25 лет. В Украине этот срок сейчас подошел. И к нашему великому несчастью, в этот момент у руля страны оказались некомпетентные, алчные и думающие только о собственном обогащении люди. Поэтому разговоры о том, как относиться к Виктору Януковичу, меня не очень интересуют.
Мы находимся на «Титанике», который уже идет ко дну. Результат предопределен. Смоет ли капитана – меня не интересует, мне интересно, что будет с кораблем. В силу своих скромных профессиональных возможностей я стараюсь мыслить категориями государственности.
- Считаете ли вы, что пресса, журналисты способны и обязаны помешать Януковичу узурпироватьвласть?
- У нас нет авторитетной прессы. Это во-первых. Во-вторых, пресса ничему не мешает и не помогает, это не ее задача. Ее задание – измерение температуры. Она может сообщать обществу, что оно больно. А общество само делает выводы. Журналисты должны просто доносить до людей всю полноту информации. Это поможет людям сориентироваться, приготовиться, осознать, что происходит.
Потому я всегда удивляюсь, когда читаю в отзывах на свои тексты: вот вы только говорите, а вы скажите, что нужно делать. Да вы сами решите, что нужно делать! Проголосуйте за людей, которым вы доверяете.
А я – не знаю. Я не врач, я не прописываю лекарства. Я сообщаю температуру, результаты анализов.
Вы можете на них не обращать внимания, но это не изменит течение вашего заболевания. В лучшую сторону – уж наверняка. Кроме того, мне кажется, мы должны относиться к украинской прессе реалистично. В условиях, когда не так уж много людей пользуются политическим Интернетом, а печатной прессы как таковой у нас не существует, единственным источником информации для подавляющего большинства людей является телевидение. Которое полностью контролируется властью, является ее пропагандистским рупором. Поэтому люди не только пассивны и инертны, но еще и дезориентированы. Именно поэтому ситуация неизбежна.
- А что же делать, в чем выход?
- Возможно, в создании мощных общественных организаций, профсоюзов, таких, как «Солидарность» в Польше. Нужны массовые акции. Нужна готовность к серьезным экономическим реформам. Ничего этого в желаниях людей нет. Я с изумлением вижу, как они хватаются за все более безумные предложения политиков вроде призыва одного из бывших депутатов отменить налоги. Но я не ожидаю от людей серьезных действий.
Я убежден, что общество начнет мобилизоваться только после того, как им станет абсолютно ясно: государство более не гарантирует им выживания. Тогда патерналистское общество начинает меняться, а власть, когда к ней придут более адекватные люди, начнет проводить экономические реформы.
Мы это видим по Грузии – первой советской республике (не считая стран Балтии), которая вынуждена была проводить реформы, потому что полностью исчерпала свой постсоветский ресурс. Какое значение имеет коррупционная составляющая, когда в стране больше нет денег на взятки? В Грузии была ситуация, когда гаишники готовы были брать взятки, а водители не могли их давать из-за отсутствия денег. Им легче было поставить машину на штрафплощадку.
- То есть, реальная борьба с коррупцией начинается, когда и государственная казна, и кошелькилюдей, становятся пустыми…
- Да! Ведь те, кто хочет продолжать жить за счет коррупционного механизма, уходят из власти. На их место приходят другие – молодые, которые понимают, что они таким образом не обогатятся. У этих людей могут быть те же ценности, но мотивация будет иной. Может, кому-то из них и захочется жить по-старому, но не будет возможности. Пока что я такого обновления власти не вижу.
Наоборот, нынешняя система идет по пути геронтократии. Не только у нас, но и в России. Владимир Путин на днях выступил с законодательной инициативой об увеличении возрастного ценза чиновников с 65 до 70 лет. Это явная тенденция к консервации и бальзамированию власти.
А должно быть наоборот. Те, кому за 60, должны быть автоматически выдавлены из власти – и обществом, и своими собственными интересами. Потому что эти люди, как правило, взяточники и коррупционеры, а не профессионалы. Во власть должны приходить люди 25-30 лет, которым важна сама политическая карьера, сами должности, а не возможности заработка, которые эта должность дает. Вот тогда что-то будет меняться. Повторяю: для этого необходим крах. Никакого другого рецепта я не знаю. И выписать не могу.
Другое дело, что этот крах чреват потрясением основ украинского государства. Я не отношусь к числу людей, которые считают, что раскол Украины – невозможен. Мол, олигархи этого не допустят. Я придерживаюсь иной точки зрения. В Украине стараниями Виктора Януковича и Виктора Ющенко сформировались две политические нации, и они живут в разных цивилизационных пространствах. Их можно назвать украиноцентричным и советскоцентричным. Причем и в том и другом есть элементы Украины и совка. В разной степени.
Правда заключается в том, что когда действуют хаотические процессы, то те же олигархи либо возглавляют их, либо бегут. И в случае, когда встанет ребром вопрос о выживании, эти две части страны могут ответить на него по-разному. И это может привести к серьезным потрясениям. Я не утверждаю, что должно быть именно так, но говорю об опасности.
Виталій Портніков
Підписатися на:
Дописи (Atom)